– Я не помню. Ящик был глубокий, а рог лежал с краю. Я… я не помню, правда. Мне было страшно и хотелось поскорее смыться. Я бы и рог не брала, но без рога я бы не смогла покинуть Эдемский сад незамеченной, – призналась Даф.
– Возможно. Но ты не служишь мраку всей душой. Ты слишком ценишь свободу или то, что ты считаешь свободой. Ты дурак, Арей! Ты не понимаешь, что чистой свободы быть не может. Есть только свет и мрак. То что не свет – мрак. То что не мрак – свет. Никаких полутонов просто по определению быть не может. Нельзя быть злым в добрую полосочку и добрым в злую полосочку! Ты улавливаешь нюансы, Арей?.. Проклятье, что ты делаешь!
Оставив Улиту страдать дальше, они отправились на зов. Потянув дверную ручку, Мефодий замер на пороге. Арей был в простом, промятом в нескольких местах солдатском нагруднике, по виду римском, но кованном явно не в Риме. Шлем лежал на столе вместе с клинком.
– Руфин! Клянусь светом, это Дафна! Беглый помощник младшего стража! Вот ты где!
И снова никого. Мефодий испытал смешанное чувство суеверного страха и раздражения.
– Дальше вы пойдете одни. Что-то велит мне остаться. Признаться, я и раньше подозревал нечто подобное, – сказал он.