Мефодий долго молчал, прислушиваясь к себе, нашаривая слова.
– Пять секу-унд? – протянула Улита. – Но это же дико больно!
Тремя площадками выше истошно мявкнул Депресняк. Кажется, стражи все же настигли его.
Безобразный кот спрыгнул и, мурлыча, стал тереться Эде о ноги. Настроение у Хаврона резко ухудшилось. Повар «Дамских пальчиков» показался ему неисправимым хамом, клиентки набитыми дурами, собственная жизнь жестянкой, и вообще захотелось плакать.
– Нисколько. За Мефодия будет платить фонд. Есть программа, по которой фонд платит за обучение самых талантливых детей в лучших школах. Жить Меф будет там же, при школе, у них там вроде интерната, а домой приходить на выходные. А иногда и не приходить, когда будут дополнительные занятия.
– Ребята, не надо! Это недоразумение! – взмолился Тухломон. – Я сделаю все, что угодно, только не отправляйте меня во мрак! Расскажите мне, что любят стражи света. Красивые перышки? А-а, вы же все музыканты! Хотите, я достану вам оригинал нот Штрауса? Там на одном из листов – клянусь моим гастритом! – есть след от котлеты! Это кидался коварный Шопен!