– Хотите, я выйду, чтобы позвать девчонку, и кинжальчиком в бок – тырк? У меня есть отличный кинжальчик – просто конфетка, а не кинжальчик. Девчонка испытает сплошное удовольствие! А-а? Привести-то ее сюда я обещал, а вот увести… хе-хе… не было такой клятвы.
Вместо обещанных подробностей Вий внезапно замолчал, опустил голову и стал похрапывать. Он явно был не из тех ведущих, что, тараторя, выстреливают слова, точно палят разом из двух автоматов. Пауза затягивалась до неприличия. Минуты через две из-за шторы появилась цыганистая ведьмочка в короткой юбочке и, очаровательно улыбаясь зрителям, растолкала Вия.
Мефодий покосился на Глумовича, точно спрашивая, не существует ли какого-нибудь пункта, запрещающего бахвалиться, но Глумович скромно промолчал в тряпочку. Видно, такого пункта не существовало.
– Честный бой? Когда один противник опытнее другого в двадцать раз, разве бой можно назвать равным? Честным он был бы при равенстве сил! – усмехнулся горбун.
Они сидели на кухне и ели мороженое, болтая о всяких пустяках. О том, что его выпроводила из дома Зозо, ожидавшая своего борова, Мефодий не упоминал. Он терпеть не мог жаловаться. В том, кто жалуется, даже имея повод, изначально есть нечто жалкое – это он усвоил довольно давно. Ирка тоже никогда не жаловалось – и это объединяло их гораздо сильнее, чем если бы они каждую встречу рыдали друг другу в жилетку.
Вопрос, откуда она узнала номер, Улита проигнорировала. Видно, для серьезного стража мрака он звучал по-идиотски.