– А ведь немало эйдосов ты заточил в свой дарх. Я слышал, в последние годы ты предпочитаешь покупать их у комиссионеров, а не отвоевывать в бою? Оно и верно: злато во все века разило лучше булата.
Тухломон открыл вначале один глаз, затем второй. Что ж, они сами напросились!
– А по два раза можно? – спросил Мефодий. Он решил, что скорее удавится, чем это сделает.
Мефодий вытащил шкатулку и осторожно открыл ее. Дно шкатулки было залито мертвенным светом. Прозрачный камень полыхал в темноте. Туман внутри вытягивался и пытался сложиться в руну – в такую же, что была изображена на дне. Руна внезапно показалась Мефодию на редкость безобразной. Она была похожа на раздавленного жука, разбросавшего во все стороны полусогнутые лапы. Центр представлял собой окружность.
– Отдай эйдос! – грозно потребовала она, открывая и закрывая рот.
Еще раз расцеловав Басевича пропахшими рыбой губами, незнакомец решительно протянул руку и… запустил ее прямо в грудь к очеркисту. Не было ни крови, ни боли. Все происходило как во сне. Басевич с ужасом наблюдал, как рука, войдя в его тело почти по плечо, что-то нашаривает там.