Он был готов отказать. Совершенно инстинктивно, из чувства противоречия. Назло…
Павла зажмурила глаза, но проклятое воображение уже подсовывало картинку – залитый солнцем дворик, газон с садовыми ромашками… И эта вот машина у подъезда. И выносят нечто, укрытое простыней, и удивленно-испуганно переглядываются соседки – «да вроде здоровая была, молодая… С чего бы?..» – «Не повезло…»
– К Барису, – подтвердил охранник, и рука его, готовая уже выпустить Павлину руку, вдруг сжалась сильнее. – К Барису, как договаривались… К нему…
– А мне больно это говорить, – он наконец отвел взгляд, и она только сейчас увидела, какое у него непривычно белое лицо. – Потому что теперь ты, возможно, не захочешь меня видеть… А я тебя не видеть не могу.
– Я буду против, – не своим, глубоким и низким, а каким-то змеиным шелестящим голосом сказал смуглый. – Вы даже не представляете, до какой степени я буду против.
– Охраняющая глава, – женщина говорила небрежно, по ее голосу можно было решить, что она говорит с подругой по телефону, – имеет сведения об утечке информации… скажем так, о возможности такой утечки.