Только теперь она могла его слышать. Каждый шорох каждого камушка под тяжелыми шагами. Его кожа, грубая, черная, лишенная шерсти, поскрипывала и шелестела.
Посреди семнадцатой студии стоял, широко расставив длинные ноги, оператор Сава. Наушники и микрофон делали его похожим на пилота космического корабля; Сава смотрел в окошко камеры, иногда оборачивался к ассистенту, и тогда через окошко аппаратной Павла могла видеть скуластое серьезное лицо и мужественную прядь, живописно упавшую на лоб.
Но понять, куда бегут со всего поселка люди, и что это за шум на площади, и что за крики – понять это у него не хватило мужества.
Речь его заняла всего лишь минут двадцать, но сил ушло, как за полный рабочий день.
– А-а-а… – в голосе собеседника скользнуло уважение. – Какой необычный пик, вы заметили? Мета-ритм…
Павла ничего ему не обещала. Она ничего не могла предложить в качестве платы – она просто рассказала Саве о своей просьбе и замолчала, не отводя глаз.