Замечаний он делать не стал. Поблагодарил всех, еще раз поцеловал Лицу и уехал домой.
И по тому, как он пытается пошевелиться, она поняла, что он всю ночь не менял позы. Не двигался, боясь потревожить спящую.
Кович уселся на подоконник. Как он любит эту мальчишескую позу – немолодой, некрасивый, жесткий человек…
– Павла… я тебя прошу. Чего ты добьешься, кроме того, что тебя будут всю жизнь лечить…
– Я не мог спасти твоего папу, – сказал он, глядя в песок. – Не успел. Не знал…
Перед началом утренней репетиции он застал своих актеров – практически всех, занятых в «Первой ночи» – нервно спорящих о чем-то в фойе. При его приближении разговоры смолкли; кто-то прятал глаза, кто-то наоборот здоровался долго, вежливо и с подтекстом. Плотину прорвало, подумал Раман угрюмо. Он ждал этого момента со дня на день, с тех самых пор, как начались первые прогоны первого действия. Рано или поздно кому-то должно было прийти в голову, что за «Песни о любви» репетирует неистовый Кович.