Скорость, с какой Пим смахнул с кровати одежду, подсказала Майлзу, что он сделал правильный выбор. Или, во всяком случае, лучший из имеющихся.
– Правда? – несколько озадаченно спросил Формонкриф.
– Ах, Айвен, это мне? Как мило с твоей стороны! – пропела она, забрала букет и поднесла к носу. Скрыв бороду за букетом, она похлопала поверх цветов ресницами, внезапно и ужасно снова сделавшись Донной.
– Ваша паника преждевременна. Даже я не знаю, чем закончится сегодняшнее голосование. Но можете быть уверены, лейтенант, что моя защитная длань простерта над вашими родственниками. Ни один волос не упадет с головы домочадцев лорда Аудитора Фортица. Ваше беспокойство понятно, но излишне. – Тон его стал чуть прохладней. – А вот ваша доверчивость куда менее понятна. Потрудитесь это исправить.
– Ладно, у меня есть для тебя информация. Ришар Форратьер только что предложил благородно не выдвигать против меня обвинений в убийстве Тьена Форсуассона в обмен на то, что я проголосую за него на Совете Графов.
Для Майлза оставшиеся до свадьбы две недели пролетели со скоростью звука. Впрочем, он подозревал, что для Грегора с Лаисой время ползло медленнее, чем самая ленивая черепаха. При каждой встрече с императором он выдавал подходящие сочувственные возгласы и междометия, соглашаясь, что все эти светские выкрутасы – тяжелейшее бремя, но что же делать, рано или поздно всем приходится их выдерживать, таковы издержки цивилизации, держи хвост морковкой, крепись, солдат, и все такое. Но в голове Майлза пузырились и искрились совсем другие мысли: Смотри! Я помолвлен! Разве она не красавица? Она сама сделала мне предложение. И она еще и умница! Она выходит за меня замуж. Моя, моя, вся моя! Я помолвлен! Я женюсь! Эдакий вот лихорадочный поток мыслей, внешне проявлявшийся, как он надеялся, лишь в виде спокойной довольной улыбки.