Сколько жертв осталось до Медного трона? Одна? Две? Но если я достигну такого понимания… И такой власти – не над людьми, а над самой сутью вещей…
– В чем трусость? – спросил Развияр. – Я поглядел бы на вашего старейшину, если напустить на него огневуху!
– Я призову тебе грозу! – крикнула Яска. – И самая большая молния попадет в тебя!
– Это все магия, – сказала она тихим, дрожащим голосом. – Я сама не понимаю, как. Думала, ничего не выйдет… А потом увидела этих птиц, гекса, вас… И тогда земля и небо перевернулись, небо стало полем. Оттуда вырастали молнии, как деревья. Медленно и красиво… и больно, так они росли, и на каждой ветке сидела птица. А потом они улетели. Но на самом деле они падали. А я знала, что делаю что-то ужасное, и само небо разозлилось на меня… за то, что я посмела. Теперь все время кажется, что кто-то сверху смотрит, ищет меня… А спрятаться негде.
– Я хочу пить, – еле слышно попросил зверуин.
Головорез приуныл. Был он заурядным мужичком, чем-то похожим на постаревшего плотогона Яшму: тоже, видать, в юности с кем-то подрался, а потом, чтобы уцелеть, пришлось идти к Нови в подручные.