Увидел жесткую щеку отца и железную серьгу в маленьком темном ухе. Щека заслоняла собой весь мир, потом отодвинулась, и Развияру открылся длинный стол на краю колоскового поля. За столом сидели односельчане, в цветных рубахах и платьях. Старшие – в темно-синем. Молодежь в светлых, сине-голубых одеждах; дети в алых, как капельки крови.
– Мы «младшие граждане Империи, лишенные средства у существованию», – Развияр ухмыльнулся. – На штампе написано: «Без права ношения оружия».
Он обнял мальчишку почти насильно. Привлек к себе. Ему нужно было ощущать теплое и живое, способное пугаться и радоваться. Почти час он не выпускал Подарка из рук, держал его, гладя по мохнатой спине, по светлым волнистым волосам, слушая перепуганный стук сердца. Этот мальчик жив и цел, жив, цел и любим; обнимая Подарка, Развияр понемногу возвращался в себя, становясь почти таким, как раньше.
– Да кто такие эти гекса, – спросил Развияр, вдруг разозлившись, – что могут в Империю засылать шпиона? Чем они могут грозить Императору?
Теперь они вместе смотрели на город. Стаи крохотных птиц носились над ним, как черно-белая сетка. Вились флажки на высоких ажурных башенках. Гирляндами тянулись вдоль оград желтые и красные цветы. В гавани темнели корабли; Развияр подумал, что Яска теперь на «Крыламе», и Подарок с ней. Тари-Колесо и его людей он отправил на борт еще вчера…
На другой день шли медленно, хотя путь сделался много легче. Подлесок становился все реже, открывалось пространство между стволами. Путники шли вдоль нескончаемой колоннады, через огромный сумрачный зал с высоченными сводами.