Когда Развияр был младше, его совсем не занимали затяжные сцены обольщения. Теперь он читал их заново, отстраненно понимая, почему сопел Роджи и за что платит лавочник, но сам оставаясь равнодушным. Его не волновали ни «шелковая кожа на внутренней поверхности бедер», ни «тайные локоны», зачем-то «умащенные маслом». Когда он думал о женщинах, ему представлялись не голые груди, не Джаль и не Крылама: ему виделся парящий город Мирте на горизонте, золотые шпили и бирюзовые арки, белые мосты и далекая музыка.