Касьян ссутулился, вцепился в повод так, что побелели кулаки.
– Как зачем… – Князь недоуменно поднял брови. – Боялся, что застрянут.
– Кто бы говорил, – ввернул Лука. – Слышь, Илья, ты меня извини, брат, но все было по-другому. Новгород сам призвал варягов. С того и пошло.
Добрыня положил шапку на стол, снял перчатки и взъерошил обеими руками светлую гриву, отчего стал еще моложе на вид.
– Только не надо про бревно… – шептал Илья, будто заклиная воеводу.
Из-за спин наступающих в мечников полетели топоры, и это решило дело. Ошеломленного стратига подняли на ноги, связали, заткнули ему рот собственным рукавом. Между делом оборвали все золотые украшения.