– А живот еще не подвело? Потом только хуже будет...
Вот и камень, угловатым, граненым бугром черневший на том берегу у самой воды. Цепочка двинулась через реку – медленно, сторожко, словно шагала босиком по битому стеклу или минному полю...
– Жизнь – и есть жизнь, – отрезал Кузьмич. – И не бывает в ней особого интереса. В том смысле, какой ты подразумеваешь. Все живут как умеют. Такая философия... Ладно, поговорили. Ты повернись-ка спиной, руки сложи и в окошко просунь, я тебе, уж прости, браслетки защелкну. На всякий случай. Вдруг ты за вертолетные рычаги умеешь дергать не хуже наших мальчиков. Про вас, десантничков, каких только страстей ни рассказывают... Давай руки.
– Кузьмич, старче божий! А знаешь что? Сердце мне вещует: если я тебя, паскудника старого, сейчас пришибу, мне за это ничего и не будет – я ж нынче, как прима-балерина!
– Совсем даже наоборот... – хмуро отозвался Мазур.
– Могли, – протянул Крест. – Ростик тот же, волосы почти такие же... и погорел из-за него Дракон, как пучок соломы. Надюшка, можешь чуточку успокоиться. Это не мент. И не д р у г о й по наши души. Этот дядька по своим собственным делам куда-то странствовал...