С утра зарядил дождь и лил до вечера, размывая рубчатые следы траков и затвердевшие было автомобильные колеи, неустанно колотя по крыше, заливая стекла. В трубу моментально натекло воды, пришлось придумывать для нее крышку и долго выгребать мокрые головешки пополам с раскисшим пеплом.
– Да вообще-то... – без всякого воодушевления сказала Ольга.
На безымянном пальце левой руки – цифры. 1979. Если это дата, семьдесят девятый год для Мазура ничем не примечателен, поскольку прошел в относительном безделье – проще говоря, он весь этот год безвыездно просидел в Союзе, натаскивая молодняк, и никому не резал глотку за рубежами великой родины...
Когда вершина откоса скрыла от него равнину, он поднялся на ноги, покрепче зажал в руках палки и побежал вперед – размеренно, экономно и расчетливо выдыхая воздух. Он был уже не тот, что лет пятнадцать назад, но все же оставался неплохой машиной, не проржавевшей, не скрипящей, способной еще на мелкие рекорды...
Могучее лопотанье вертолетного винта, казалось, вот-вот вырвет деревья. Трава перед глазами Мазура заколыхалась – значит, и кроны переливаются тяжелыми волнами, вертолет висит над самыми верхушками, там пытаются хоть что-то разглядеть...
– Я думал, ты дешевка, а ты – сука... Мораль я тебе читать не буду, дело дохлое. Одно скажу: глаз с тебя не спущу, и если еще раз попробуешь взбрыкнуть... А хочешь один идти – валяй. Прямо сейчас. Все дороги открыты.