Там стоял огромный, массивный «мерседес», изящный, как японская нэцкэ, посверкивавший лаком.
– Так куда ж тебе в тайгу? Там по левому берегу зон – что блох на барбоске...
Он ехал в ту сторону, где извергали жуткие шлейфы дыма сразу несколько высоченных труб, – там дорога резко уходила вверх. Пижман, конечно, не дотягивал до Рима, воздвигнутого на семи холмах, но все же имелась парочка застроенных частными домиками возвышенностей, откуда можно осмотреться.
Кровь барабанила в виски. Желания не сбывались. Он мечтал драть шкуру ремнями, медленно, сладострастно, кромсать острым клинком, наматывать на сосну кишки. В какое бы там переселение душ ни верил Прохор, это его не избавит от дикой боли, мук и воплей...
Бегло окинув все это взглядом, он вышел в темноту (дождь практически перестал) и в темпе перетаскал в палатку усопших, положил рядышком в свободном углу, не ощущая ни малейших эмоций. Выглянул. Тишина, в машине рдеет огонек сигареты. «Молодец, скво», – мельком подумал Мазур и принялся быстро, но тщательно и педантично обыскивать жмуриков, пока не закоченели.
Приближаясь к месту, где оставил свою незадачливую команду, еще издали прислушался, но тишина стояла полнейшая. Не перегрызлись на сей раз, вот удивительно...