Четыре дня назад он решил ввести своего рода «культурную программу». Сливаясь по-прежнему с окружающим зеленым морем (впрочем, чуть ли не наполовину ставшим еще и багряно-золотым), протянуть ниточку к цивилизации, куда, он яростно верил, вскоре предстояло вернуться. И во исполнение этой задачи без особых хлопот заставил Ольгу либо вспоминать перед отходом к вечернему отдыху длинное стихотворение кого-нибудь из классиков или просто талантов, либо читать ему кратенькую лекцию по искусству. Честное слово, помогало. Повествование о полотнах Джозефа Тернера или отрывки из печальной поэмы Хорхе Манрике звучали в тайге неповторимо. Его собственный вклад в культурную программу был гораздо менее весом и далеко не так интеллектуален – как-то, когда зашел разговор, он сообщил Ольге, что писатель Борис Лавренев вовсе не выдумывал бытовавшую среди военных морячков «Балладу о Садко и морском царе», и в самом деле существовала такая. И исполнил без музыкального сопровождения – отчего стало ясно, почему Лавренев привел лишь название, ни единого куплетика не процитировав...