– Этот Абдалла – мусульманин? – спросил он.
– Зачем? – удивился Духарев. – Какая от них польза в степи?
– Смеешься над нами? – нахмурился хузарин.
– Ничего нету, великий князь, – староста-улич, приземистый, рыжебородый, тяжелорукий, смотрел вниз, в растрескавшуюся серую землю. – Все как есть вымели.
В двадцати шагах от него сын воеводы Сергея Артем опустил лук. Он знал, что разведчик не станет стрелять, но тем не менее…
Святославу бормотание вышгородских бояр тоже не понравилось. Он симпатизировал угорскому княжичу. Можно сказать, они почти подружились, пока вместе ехали в Киев. Когда княжич дал клятву, что не попытается сбежать, ему развязали руки и позволили править конем самому. На стоянках Тотош ел из общего котла, и обиды ему никто не чинил, равно как и нескольким угорским воям, уцелевшим в стычке и решившим остаться со своим княжичем. Не без серьезной причины, конечно. Вернись они домой без Тотоша, его папаша мог их и укоротить. На длину головы. О князе-воеводе Такшоне говорили как о человеке суровом и даже жестоком. Но сын его был парнишка правильный. Духарев был уверен: окажись Тотош в молодшей дружине Святослава и научись баить по-славянски, через год-два его от прочих гридней не отличить. Чернявых среди дружинников хватало, даже и посмуглее угра попадались.