Он улыбался, но Духарев видел: брат все еще тревожится. Не верит, что Сергей не уйдет за Кромку. Сам-то Духарев уже точно знал, что выкарабкался. К ногам вернулась чувствительность, руки окрепли достаточно, чтобы держать чашу с настоем, кусок льда в животе и груди растаял. Нутро, правда, болело, но это уже была нормальная, живая боль…
По слухам, отец Петра Симеон был мужчина хоть куда. Сынок – пожиже. Не зря его прозвали Коротким: невысокий, сутуловатый, в блеклой одежде, он более походил на монаха, чем на государя. Сурсувул рядом с ним смотрелся истинным богатырем. Впрочем, внешний вид кесаря можно было списать на преклонный возраст и вредные для здоровья обязанности государя.
Сурсувул внимательно наблюдал за своими гостями: поразит ли их этакое диво?
– У них есть основания для беспокойства, – заметил Духарев. – Они чувствуют нашу силу.
– Что такое, рус? Почему встали?! – выпучив глаза, закричал Кухт.
Вот и сейчас они вошли во двор Детинца вроде бы вместе, но строго соблюдая дистанцию.