– Все в руках Божьих, – философски ответил старший посланник. – Скажи, если хакан Йосып умрет, кто станет голосом Святослава в Итиле?
Но если храбрый киевский хакан полагает, что получит свою долю, то он просто глупец. Цапон не будут ждать, пока он сбросит с хвоста Йосыпа и прибежит к развалинам Саркела за своей долей. От Саркела до кочевий цапон намного ближе, чем от Саркела до Итиля. Если хузарский хакан не прикончит киевского, последнему все равно не видать сокровищ Саркела.
– Свенельд говорит: это потому что хузары ослабли, а вместо хузар нынче – печенеги, – серьезно ответил Святослав. – А печенеги сами пограбить любят еще побольше угров.
– Сотник! – немелодично рявкнул Духарев. – Ко мне!
Может, когда-то давно Белая крепость и была белой, но теперь ее стены стали грязно-бурого цвета. Впрочем, от этого крепость не казалась менее грозной. На фоне примитивных укреплений Итиля и Семендера Саркел выглядел как воин в полном боевом в сравнении с каким-нибудь пермяком-охотником. Могучие стены, тяжело нависающие башни с узкими бойницами, железные ворота, ров, соединенный с рекой (крепость была построена на полуострове), подъемный мост. Саманные домики – этакий шедевр византийской военной архитектуры. Должно быть, немало отстегнули хузарские хаканы ромейским строителям.
Так говорили в Киеве. Но Сергей знал и другое. Кесарь Петр времени даром не терял, срочно наращивал численность конницы, обязал своих боляр воинской повинностью, спешно обновлял и обустраивал римские крепости вдоль Дуная. У Петра был серьезный козырь. Он крепко стоял на своей земле, тогда как русам предстояло высаживаться на берег: с кораблей, вплавь или бродом форсируя многоводный Дунай. В любом случае им придется начинать из очень невыгодной позиции, когда даже троекратного превосходства может оказаться недостаточно. Но все равно походу – быть. Алчность и жажда славы сильнее осторожности и рассудительности.