— Не жалуемся, — крепко пожал мою руку Датчанин и, приобняв, похлопал по спине. — По делу?
— Взрослый? Да как тебе сказать. Он надежный. Он не уйдет в запой в самый неподходящий момент…
Пока уроды проходили мимо, меня аж замутило от нестерпимой вони. Да и проглядывавшая сквозь прорехи жалких обносков гноящаяся плоть, искривленные конечности и горбатые спины зрелищем были не из приятных. Некоторые обитатели гетто и вовсе оказались с ног до головы замотаны тряпками и распоротыми на ленты целлофановыми пакетами. И эти потуги не столько скрывали, сколько подчеркивали их увечья.
— Успокойся ты, чего развопился? — остановился спускавшийся следом Ермолов. — Проблемы?
Не в состоянии больше терпеть резь в пересохшем горле, я прошлепал босыми ступнями по холодному полу — вот ведь ироды, до трусов раздели! — налил в одну из кружек воды из стоявшего на столике графина и залпом ее выдул.
— Я знал, что ты вернешься и примешь наше предложение. Все остальное — смутно.