— Кир, открой. Разговор есть, — крикнул я.
Только хмыкнув, я не стал его будить и взбежал на третий этаж. Точнее — на пролет между вторым и третьим этажом. Дальше подняться не успел: навстречу спускались два незнакомых парня в белых полушубках, пошитых из шкур серков. Простая связка: «белые полушубки — Патруль, Патруль — неприятности», рождалась в толком не проснувшемся мозгу непозволительно долго и в оборот патрульные взяли меня, особо не напрягаясь.
— Смотри, — указал мне Ермолов на лужи, усеивавшие снег вокруг Стылого моря. — Новую дорогу проложили подальше от них, но мимо трех-четырех придется пройти.
— Чем эти дуры заряжены? — вытащил Ломов из набитой скомканными газетными листами коробки ружье с коротким толстым стволом и откинутым барабаном, рассчитанным на шесть патронов весьма солидного калибра. По вороненому стволу тянулась серебристая вязь колдовских рун, а вокруг патронных гнезд были выгравированы пентаграммы.
— Стой! — почти сразу замер здоровяк и принялся забирать влево. — На ежовник не напорись, вон лиана протянулась.
— Вон тот лес видишь? — Шурик закончил прилаживать лыжи на ботинки. — Сразу за ним Граница проходит. До утра в Ледяной избе переждем, а как рассветет, дальше двинем.