— Хорошо. Я повидаюсь с ним сегодня, — ответил я канадцу, чувствуя, что если вступится он в это дело сам, то все испортит.
Четверть одиннадцатого капитан Немо стал у руля. Широкая галерея, темная и глубокая, зияла перед нами. «Наутилус» смело вошел под ее мрачные своды. Непривычный шум послышался по ту сторону борта. То бурлили воды Красного моря, стремившиеся по склону туннеля в Средиземное море. Судно, увлекаемое стремниной, неслось как стрела, несмотря на все усилия судовой машины затормозить скорость хода, сообщив винту обратное вращение.
Но я ловлю себя на том, что, кажется, сам иду по стопам канадца. Я прихожу в восторг от куска жареного мяса! Да простят мне читатели, как я прощаю мистеру Ленду, и по той же причине, нашу общую слабость!
Около семи часов утра мы, наконец, добрались до жемчужной отмели, где размножаются миллионами жемчужницы. Эти драгоценные моллюски прикрепляются к подводному утесу и буквально присасываются к нему посредством биссуса коричневого цвета, лишаясь тем самым возможности передвигаться. В этом отношении жемчужницы уступают обычным устрицам, которым во взрослом состоянии природа не отказала в способности свободно двигаться.
Капитан Немо умолк и глубоко задумался. Я глядел на него в величайшем волнении, молча изучая его лицо. Опершись о драгоценный мозаичный стол, он, казалось, не замечал меня, забыл о моем присутствии.
У меня было сильное желание осмотреть эту гряду коралловых рифов, которая тянулась по горизонту на целые триста шестьдесят лье. Об эту каменную стену яростно билась вода, и буруны в облаках белой пены с грохотом рассыпались в стороны.