– Да? – глухо ответил тринадцатый, не оборачиваясь.
Он снова прислушался, но звуки в соседней комнате замолкли. Итак, курьер уже найден, а у него осталось прилично времени, чтобы приготовить эликсир, – пора спускаться в погреб. Щелкнув выключателем бронзовой лампы, человек всмотрелся в лежащий на столе лист, где старомодным почерком с завитушками были написаны семь фамилий. Самая первая, из шести букв, была жирно зачеркнута красным карандашом.
Склифосовский неожиданно злорадно ухмыльнулся.
«Еще бы, – злорадно подумал офицер. – Волнуешься, сволочь? Это тебе не стишки пописывать, романтик хренов. Здесь люди ночами вкалывают, а не бумагу марают. Хорошо бы и тебя в психушку с нервным срывом отправить. Тебе не привыкать».
– О, тут все очень и очень серьезно продумано, – пропел Калашников, сделав загадочный жест вокруг головы. – Она требуется для того, чтобы замкнуть круг и привести в действие ПРОРОЧЕСТВО – типа спусковой крючок. Я, откровенно говоря, и сам удивляюсь, как только они осмелились замахнуться на подобную персону. Но тем не менее – это так.
…Когда побледневший мальчик спустя неделю постучался в его дверь, держа в руках Книгу, он поначалу не поверил ему – молодой, насмотрелся голливудской мистики, увидел непонятное издание на арамейском и понапридумывал невесть что с перепугу. Из всего клуба арамейский знали только он и мальчик, остальные лишь поверхностно изучали давно забытый язык библейской Палестины.