Дмитрий повернул рычажок, убавляя звук, и вырулил на дорогу. Женщина тихо плакала, кутаясь в куртку на заднем сиденье. Очень красивая, если отмыть как следует.
Минуты тикали медленно: прошло больше часа, но ничего не происходило, и Калашников про себя решил, что по каким-то причинам Небесная Канцелярия передумала. В ту же секунду черный круг заискрился светлыми тонкими полосками – похоже, на ТОЙ стороне тоже ввели специальный код. Негр отступил от стены, жестом – за все время их «общения» он не произнес ни единого слова – приглашая Калашникова встать на круг. Алексей повиновался.
– Отец, – сказал мальчик, и он вздрогнул. – Я готов. Вот записка, – он протянул ему тетрадочный лист. – Написано, что я ухожу из жизни по причине несчастной любви.
…Телефон зазвонил так резко, что Алексей чуть не упал с кровати. И кто это может быть в такое время? Шеф передумал? Ну, наконец-то! Он рывком сдернул трубку.
…Шеф с величайшим страданием выдержал паузу, заполненную музыкой арфисток.
Кистьев без сил упал обратно в кресло и почти парализованной рукой вцепился в коммутатор. Тот зашипел ужасным акцентом секретарши-румынки.