– Это интересное сравнение, – развеселился Голос. – И что ты планируешь с ними со всеми делать? Я имею в виду – и твоих оперативников, и преступников?
Нет, ну что такого люди находят в этом кофе? Совершенно непонятно. Горький, терпкий напиток, который практически невозможно пить без сахара, вызывающий пульсирующую головную боль и чувство изжоги в трепещущем от такого издевательства желудке. Да, чего только не сделает с человечеством любовь к моде. Сначала великие мира сего начинают пить непонятные заграничные напитки, а их подданные, испытывая зависть, стремятся слепо им подражать. Еще неизвестно, что было бы с кофе, если бы его не полюбил турецкий султан. В Центральной Африке тоже веками глотают по утрам тонизирующий пальмовый сок, но в Европе никакого распространения это не получило. А бушмены, жители засушливых пустошей, и вовсе пьют ночную росу с листьев пустынных деревьев – что может быть еще натуральнее? Но нет. Да будь оно проклято, это кофе!
С некоторым опозданием Склифосовский понял, что эти слова относятся не к нему.
Вампир плавно, почти вплотную переместился к самому уху Калашникова, и его слова затерялись в шуме очередных аплодисментов поющему Высоцкому.
Алексей трижды кивнул, что три раза должно было означать «Логично, босс».
– Гензель, ты меня вообще слушаешь? – человек в черном помахал рукой перед бледным носом носферату. – Создается впечатление, что ты уже заснул.