Алексей пошарил по ящикам стола. Нет, все пусто… Пора идти дальше – возможно, хозяин уже вернулся и обнаружил присутствие в доме незваных гостей. Маленького пистолета, лежащего чуть в стороне от Книги за пресс-папье, он не заметил.
Человек в черном сидел среди разбитых вдребезги тарелок, с помощью которых он тщетно пытался наладить сеанс со связным. Его руки тряслись, с нижней губы тянулась вниз ниточка клейкой слюны, правый глаз покраснел – лопнул один из сосудов. Все без толку. Мозг связного не подавал ответных сигналов.
– Только один. Как скоро после выполнения заказа я смогу получить деньги?
– Вот ты как прожил свою жизнь? Сам ведь православный, а? Небось, каждое воскресенье ходил в церковь, соблюдал посты, на Пасху кулич нес святить… Правильно?
Ему сразу пришла в голову эта потрясающая идея. Дом профессора считался одним из лучших, в таких селили особых любимчиков Шефа. Эти здания строили настоящие французские строители, а не какие-нибудь таджикские гастарбайтеры, в авральном режиме возводившие пятисотэтажные халупы из подручных материалов. В привилегированном профессорском доме имелся домофон, а также привередливая консьержка из Лондона: о том, чтобы заявиться к нему в гости со стороны пожарной лестницы, как в случае с Гитлером, нечего было и мечтать. Ему здорово повезло, что старик не терпел всех этих современных достижений, а посему вытребовал квартиру на нижнем этаже. Достанься ему среда обитания хотя бы на двухсотом – и об идее прикончить его в домашних условиях пришлось бы забыть навсегда.
Ничто так не выводит аристократов из себя, как пять минут работы, подумал Калашников, но подавил естественный позыв послать королеву на фиг. С женщинами спорить бесполезно, они всегда учитывают только свои проблемы – занятость и труд остальных им до «лампочки». Он улыбнулся самой обольстительной улыбкой, на которую был только способен человек после недели сплошной беготни и бессонницы.