— При побеге Враг убил моего отца, — продолжил Аскин.
Я смотрел на Говорящего с Богами, чувствуя, как мои пальцы сами собой сжимаются на прикрытом чехлом грифе гитары. Вот оно — мое оружие. Единственное, доступное менестрелю. Я не мечник, я не гайд. Я не могу убивать.
— Мы редко говорим с людьми, — сказал он, бросая на столик небрежно смятую маску. — Меня зовут Аскин.
— Ты побил его в импровизации? — мягко спросил Аскин.
— Оставь тот порошок, что ты предлагал мне, — остановил я Аскина, уже стоящего на пороге. — Мне нужно петь перед уходом, а я лишился сна по твоей милости.
Крепко пахло шерстью и сырым мясом. Было темно. Солнце еще не успело подняться настолько, чтобы заглянуть через стены в узкие окна. А свечей здесь почти не жгли — псарни строят из теплого дерева, а не из холодного камня. Так что случись пожар — можно и не успеть вывести всех собак. Пусть уж лучше слуги привыкают управляться в полутьме.