Он стал делать игрушки. Но у вырезанных им зайцев, медведей и оленей были такие свирепые морды, что дети, взглянув на них, пугались и потом плакали всю ночь. Игрушки пылились в чулане Урфина, никто их не покупал.
– Прошу прощения, – строго ответила Кагги-Карр, взлетев на стол и опуская возле себя письмо. – Я к вам парламентером от главнокомандующего дина Гиора!
Весь красный от гнева, Урфин выгнал придворных.
– Генерал, передайте вперед, чтобы армия остановилась.
Однажды Урфин сидел на крыльце и слушал, как в доме переругивались медвежья шкура и Гуамоко.
Обезоруженных и связанных дуболомов сложили поленницей во дворе Према Кокуса до того времени, когда придумают, как их использовать.