И вдруг опять стала меня целовать, и губы приоткрыла, даже язык чувствовался.
А еще раньше я спросила его, зачем он коллекционирует бабочек.
Проще простого заставить его занять круговую оборону. На лице застыло выражение врожденной обиды. Лицо — вытянутое, как морда у овцы. Нет, пожалуй, как у жирафа. Этакий длинный, неуклюжий жираф. Я забросала его вопросами, он не хотел отвечать, и все, что ему оставалось, это сделать вид, будто я не имела права их задавать. Будто на такое он вовсе не рассчитывал.
Она вздохнула, глубоко так. А мне нравилось ее дразнить.
— Он дал название подобным вам особям вашего пола. Правда, это все равно не помогает. Болезнь от этого не становится легче.
— Но я же не хочу быть всегда правой. Скажите, если я не права!