— О Господи. Послушайте. Ну отвечайте просто «да» или «нет». Вы хотите, чтобы я отдалась вам?
Все они одинаковые, эти взрослые. И вовсе не сыновья, не дочери-подростки — иные. Мы не иные, мы просто молодые. Это теперешние взрослые не такие, как раньше: изо всех сил стремятся доказать, что еще молоды, примазываются, пытаются жить нашей жизнью. Глупо, безнадежно. Не могут они быть такими, как мы. Мы не хотим этого. Мы не хотим, чтобы они одевались, как мы, говорили, как мы, жили теми же интересами. Взрослые до того бездарно нам подражают — невозможно относиться к ним с уважением.
Тут подошел Пирс и спросил, что это ее так рассмешило.
Весь день так. Бесконечная тягучая паника. Замедленное время.
Я дала ему возможность некоторое время позлиться, но потом попыталась быть милой и хорошей (должна была убедить его отправить письмо). Прямо из кожи лезла вон. Никогда еще не видела его в таком раздражении.
Может быть, это — бредовая затея. Но меня прямо лихорадит от нетерпения поскорее начать.