Он мог стать либо величайшим героем, либо величайшим предателем всех времен и народов, а скорее всего, он будет и тем и другим, если не станет покойником. Одним из пятидесяти миллиардов покойников. Но все это не имело значения, потому что она любила его.
Клозе никак не мог смириться с мыслью, что эта тварь в совершенстве владеет общеимперским языком и свободно ориентируется во всем, что касается человечества. Или почти во всем.
– Но вы все равно сказали, – заметил Круз.
На одном из дисплеев горели сотни синих огоньков, обозначавших корабли ВКС, участвующие в битве. Рядом с каждым огоньком было написано название корабля, его техническое состояние и остаток боекомплекта в процентах. Цифры таяли на глазах.
– Я бы сказал, что ты мне льстишь, но это было бы неправдой, – сказал Клозе. – Я твой лучший пилот, и ты не можешь от меня избавиться, потому что перевода хуже этого просто не существует.
Ужинал Клозе в обществе двух прекрасных дам. Обычно он старался не обсуждать дела во время еды, но тема Рокуэлла и его ручного кардинала казалась ему слишком важной, чтобы откладывать ее на потом. Тем более что Пенелопа еще перед ужином задекларировала свое намерение лечь спать пораньше, и он не хотел ее задерживать после еды.