Империя могла бы пережить его в мирное время, возможно, своим правлением он бы просто ускорил ее распад. Но с его идиотским подходом он не был способен выиграть войну. Он был… романтиком. Абсолютно нежизнеспособным. А остановить таргов мог только самый приземленный прагматик и реалист. Такой, как барон Клозе.
– А ты вообще уверен, что между Вайсбергом и нападением таргов есть какая-то связь? – уточнила Пенелопа.
– Хорошая мысль, – сказал Клозе. Незачем вмешивать посторонних людей во все эти дрязги, иначе посторонние окончательно потеряют уважение к власти. Тиран поднялся с кресла и пожал Дойлу руку. – Мы еще наверняка увидимся, но… Может быть, я могу что-то для тебя сделать прямо сейчас?
– Юлий сказал, что на Сахаре ты ругался как сапожник, – заметила Пенелопа.
– Судя по тому, что происходит на фронтах, этого не скажешь.
– А ты попробуй хоть слово этому ослу скажи, – пробормотала Пенелопа. – Генрих, ты должен выступить с публичными комментариями относительно этого боя. При этом желательно не упоминать… инцидент со здоровьем императора.