— Болен… — сказала она, тихонько качая головой. — может быть… А может быть и нет… Что вам от меня надо?
— Нет, этого быть не может… Что же касается твоей гипотезы, то она несостоятельна. Лев Абалкин сделался превосходным резидентом, он любил эту работу и не согласился бы променять ее ни на что.
— Ну-ну, Лев, не преувеличивайте, — сказал журналист Каммерер. — при чем здесь я?
Назвался груздем — полезай в кузов. Я слушал с самым внимательным видом, в надлежащих местах вставлял: «ах, вот как?», А один раз даже позволил себе вульгарное восклицание: «черт возьми, это как раз то, что мне нужно!». Иногда я очень не люблю свою профессию.
— С самого начала опасно. Слабо. А сейчас было сильно. И опять как сначала.
Щекн с чрезвычайно недовольным видом шлепает лапами слева и позади. Ворчит и задирается. А когда мы отходим шагов на двести и я совсем уже успокаиваюсь и принимаюсь искать ходы к примирению, Щекн вдруг исчезает. Только когти шарахнули по асфальту. И вот он уже около будки, и поздно уже кидаться за ним, хватать за задние ноги, волочить дурака прочь, и скорчер мой теперь уже совершенно бесполезен, а проклятый голован приоткрывает дверцу и долго, бесконечно долго смотрит внутрь «стакана»…