— Потому что в другом виде этих материалов нет, — холодно ответил он.
— По-моему, это было трудно, — ворчит Щекн. — до сих пор ты не догадывался.
— А затем, что я никак не могу его найти! — сказал я, понемногу свирипея. — мне приходится ловить любой шанс, даже самый идиотский…
Экстремисты этого движения исповедуют принципы, которые на первый взгляд представляются совершенно естественными, а на практике сплошь да рядом оказываются неисполнимыми при каждом заданном уровне развития человеческой цивилизации (помню огромный шок, который я испытал, ознакомившись с историей цивилизации тагоры, где эти принципы соблюдались неукоснительно с незапамятных времен их первой промышленной революции).
Он несся передо мной огромными неслышными скачками, длинный, тощий, угловатый, снова легкий и ловкий, обтянутый черным, похожий на тень средневекового демона, и я мельком подумал, что уж такого Экселенца наверняка не видывал ни один из наших сопляков, а видывал разве что старина слон, да петр ангелов, да еще я — полтора десятка лет назад.
— Так мы с вами не сдвинемся с мертвой точки, — говорю я. — давайте исходить из того, что я абсолютно ничего о вас не знаю. Проспал я эти сорок лет, например. Не знаю, какая у вас болезнь, не знаю, какое вам нужно лекарство…