— Так, ты предлагал сменить легенду. Не возражаю. Комкон разыскивает прогрессора Абалкина для получения от него показаний касательно несчастного случая. Расследование связано с тайной личности и потому проводится негласно. Не возражаю. Вопросы есть?
— Я не вижу здесь ямы, — говорю я на языке голованов. — я вижу только ровный прямоугольник асфальта.
— Пр-р-роклятые годы, — сочувственно произнес он, и дело было сделано.
Вполне логично, но как-то странно. Причем здесь голованы? Вообще-то говоря, в жизни льва Абалкина голованы сыграли роль, прямо скажем, фундаментальную. Стоп!
— Можно узнать, о чем он говорил с вами? Меня очень удивляет, что он вообще вышел на вас.
Ну что ж, Лев Абалкин, Левушка-ревушка, теперь я о тебе кое-что знаю. Теперь я уже могу начинать искать тебя. Я знаю, кто твой учитель. Я знаю, кто твой наставник. Я знаю твоих наблюдающих врачей… А вот чего я не знаю, так это — зачем и кому нужен этот лист N% 1? Ведь если бы человеку понадобилось узнать, кто есть Лев Абалкин, он мог бы вызвать информаторий (я вызвал БВИ), набрал бы имя или кодовый номер (я набрал кодовый номер) и спустя… Раз-и-два-и-три-и… Четыре секунды получил бы возможность узнать все, что один человек имеет право знать о другом, постороннем ему человеке.