В 13.17 Экселенц вызвал меня к себе. Глаз он на меня не поднял, так что я видел только его лысый череп, покрытый бледными старческими веснушками, — это означало высокую степень озабоченности и неудовольствия. Однако не моими делами, впрочем.
— Это все — о детстве? — спросил я, подождав.
И так ясно я представил себе эту картину, что поначалу даже не удивился, когда он Левой рукой оттянул на себя борт черной куртки, а правой принялся засовывать за пазуху свой любимый «герцог» двадцать шестого калибра, — он словно бы освобождал руки для предстоящего хватания и встряхивания.
— Это не так! В траве и деревьях будет мое тело. А вот где буду я сам?
— Литература, — проворчал Экселенц и вдруг гаркнул: — ты должен был узнать, зачем он ее вызвал! О чем они говорили! Что он ей сказал!
— А где мне еще его ждать? — спросила она.