По лицу ее было видно, что она впервые слышит про планету Саракш.
— кстати, кристаллокопирование не разрешаю. Других вопросов у тебя нет?
— Это неважно, — сказал я нетерпеливо. — там, где он работал. Не на земле. На планете Саракш.
— …у Меня, видите ли, такая манера работы… — бормотал он в жалкой попытке как-то оправдаться. — вероятно, спорная, не знаю, но раньше мне всегда это удавалось… Я начинаю с периферии: друзья, сотрудники… Учителя, разумеется… Наставники… А потом уже — так сказать, во всеоружии — приступаю к главному объекту исследования… Я справлялся в комконе, мне сказали, что Абалкин вот-вот должен вернуться на землю… С учителем я уже поговорил… С врачом… Потом решил — с вами… Но не вовремя… Простите и еще раз простите. Я же не слепой, я вижу, что получилось какое-то крайне неприятное совпадение…
По роду своей деятельности мы в комконе-2 никогда никому и ничего не запрещаем. Для этого мы просто недостаточно разбираемся в современной науке. Запрещает мировой совет. А наша задача сводится к тому, чтобы реализовать эти запрещения и преграждать путь утечке информации, ибо именно утечка информации в таких случаях сплошь и рядом приводит к самым жутким последствиям.
Я набрал новый запрос: «по каким адресам регистрировался на земле кодовый номер такой-то?» Через две секунды последовал ответ: «последний адрес Абалкина на земле — школа прогрессоров N% 3 (европа)» тоже любопытная деталь. Либо Абалкин за последние восемнадцать лет на земле не был ни разу, либо человек он крайне нелюдимый, не регистрируется никогда и никаких сведений о себе подавать не желает. И то и другое представить себе, конечно, можно, однако выглядит это в достаточной мере непривычно…