Шафранная лысина и слегка обвисшая, обращенная ко мне щека Экселенца были покрыты крупными каплями пота.
— Кто? Вы? Какого дьявола! — луч уперся в Экселенца. — а! Сикорски! Ну, я так и знал!..
— Некий молодой человек. О чем мы с ним говорили — несущественно, я полагаю. Разговор носил достаточно личный характер. Но во время разговора я заметил у него вот здесь… — Бромберг ткнул пальцем в сгиб локтя правой руки, — довольно странное родимое пятно. Я даже спросил его: «это что — татуировка?» Вы знаете, рудольф, татуировки — мое хобби… «нет, — ответил он. — это родимое пятно» больше всего оно было похоже на букву «ж» в кириллице или, скажем, на японский иероглиф «сандзю» — «тридцать». Вам это ничего не напоминает, рудольф?
— Ну… Может быть… Вы как-то недостаточно точно сформулировали…
— Вступал, — сказал Экселенц и посмотрел на меня, как мне показалось, с интересом.
— Хорошо. Вернешься домой — доложи мне. Торопись.