— Насколько я понял из отчета Абалкина, у них сложились какие-то не совсем обычные отношения…
— Ступеньки! — говорит Щекн как бы с отчаянием. — дырчатые! Глубоко! Не вижу…
Щекн — великий спорщик. Он только что одержал одну победу и теперь явно рвется одержать вторую.
Я почти не слышу его. Я вдруг все понимаю про зту соринку. Абориген удаляется, держа детишек за руки, и я вижу, как винтовка в такт шагам раскачивается у него на груди, словно маятник — слева направо, справа налево… Она не может так раскачиваться. Не может так лихо мотаться туда-сюда тяжелая магазинная винтовка весом уж никак не меньше полпуда. Так может мотаться игрушечная винтовка — деревянная, пластмассовая. У этого «доброго человека» винтовка не настоящая…
— Понимаете, — начал я снова, — мне хочется показать становление Абалкина как крупнейшего специалиста в своей области. На стыке зоопсихологии и социопсихологии он произвел что-то вроде…
— Твое мнение: зачем он вообще с нею встречался?