Бромберг осторожно ввинтил детонатор обратно в гнездо и удовлетворенно повалился в кресло.
…у Него было еще много собственных вещей. Весь лес вокруг интерната был его очень большой собственной вещью. Каждая птица в этом лесу, каждая белка, каждая лягушка в каждой канаве. Он повелевал змеями, он начинал и прекращал войны между муравейниками, он умел лечить оленей, и все они были его собственными, кроме старого лося по имени рекс, которого он признал равным себе, но потом с ним поссорился и прогнал его из леса…
Она все еще улыбалась, и я понял, чего не хватает теперь в ее улыбке,
— Этот Бромберг… — проговорил Экселенц с досадой. — да, Лева. К сожалению, вы — один из «тринадцати».
Между тем старик берет второй табурет, усаживается напротив меня, и переговоры начинаются.
— Тебе придется встретиться с ней еще раз.