Мне ясно, что он принимает меня за кого-то другого. На первых порах это может быть даже и к лучшему. Только надо острожно, очень осторожно…
— Наверное, можно, — сказала Майя Тойвовна совсем уже угасшим голосом. — я не знаю его номера… Послушайте, Каммерер, дайте мне остаться одной. Все равно вам сейчас от меня никакого толку.
— Да кто же он такой, черт возьми? — спросил я. — сумасшедший андроид?
— Не понимаю, — отозвался я, с раздражением отдирая колючие репья от мокрой штанины. — вы видите в этом какой-то смысл?
Я и сам знаю, что он будет нам мешать, но делать нечего, и я начинаю придвигаться к пляшущему паяцу, готовя в перчатке присоску с транквилизатором.
Теперь журналисту Каммереру следовало повернуться и удалиться на цыпочках. Но не такой он был человек, этот журналист. Не мог он вот так, попросту, оставить в одиночестве измученную, расстроенную женщину, без всякого сомнения, нуждающуюся в помощи и поддержке.