– Навести меня, ветер Хугайда, убаюкай меня, пожалуйста, – прошептал я. Мой голос звучал слишком жалобно, как у больного ребенка, о котором забыли загулявшие родители, но древний ветер оказался великодушным существом: он все-таки пришел ко мне и принес покой и прохладу, а больше ничего мне и не требовалось.
– Какая часть? – искренне изумился я. Потом до меня начало доходить, и я осторожно переспросил: – Ты хочешь сказать, что в этом сундуке есть и моя доля?
Через несколько минут после того, как мы покинули пещеру, Бурухи обратил мое внимание на высокое дерево с толстым угольно-черным стволом, ровным, как мраморная колонна. Верхушка дерева венчалась ярко-алой кроной, среди листьев виднелись крупные оранжевые плоды.
– Так вы не уроженцы этих мест… А откуда вы сюда пришли? – Все так же равнодушно поинтересовался я, осторожно пробуя хваленое сибельтуунгское вино. Оно оказалось таким восхитительным, что я чуть было не подавился – от удивления.
– А когда мы отправимся в путь? Можно сегодня? – с надеждой спросил я. Хотел я этого, или нет, а заявление Вурундшундба, что в моем распоряжении осталось всего двести двенадцать дней, потрясло меня до глубины души, так что в моей бедной голове сразу же заработал своего рода счетчик. Завтра их останется всего двести одиннадцать, – это я понимал очень хорошо, с математикой у меня всегда было в порядке!
– Хватает, – неопределенно отмахнулся Хэхэльф. И неодобрительно покосился в сторону развеселившихся пиратов. – Это они пока разукрашивают друг друга соком ягод и соусом, а к ночи, как напьются окончательно, примутся мазать дерьмом.