Возвращался Инек по той же галерее, заставленной подарками инопланетян, словно пыльная мансарда обычного земного дома, куда складывают всякие ненужные вещи.
«Прости, – мысленно проговорил Инек, обращаясь к мертвому инопланетянину. – Я очень сожалею, что именно моя рука оборвала твою жизнь».
– Она не испугается, если я поклонюсь ей, как это делают люди?
Инок услышал шорох шелка и резко обернулся.
Инек в очередной раз нажал на курок, но винтовка отозвалась лишь сухим щелчком: кончились патроны. Впрочем, можно было уже и не стрелять. Высоченные лапы-ходули складывались и вздрагивали, а съежившийся, провисший шар в облаках густого тумана сотрясали конвульсии. Оглушительное хрюканье прекратилось, и в наступившей тишине до Инека донесся дробный шорох черных капель, падающих в траву на склоне холма.
Инек попытался представить себе это вневременное, затерянное измерение, и воображение рисовало ему серую пустоту, где его прежние друзья существовали в небытии, где не было ни пространства, ни времени, ни света, ни воздуха, ни цвета, ни видения – одна бескрайняя пустота, которая простирается за пределами Вселенной.