– А ее отец? – спросил Улисс. – Тот, что убежал от нас с криками?
– Да, вышло даже лучше, чем я предполагал. Я просто шатался по окрестностям, и иногда люди со мной разговаривали. Мне, кстати, и женьшень удалось найти, правда немного. Особенно я подружился там с одной семьей, с Фишерами. Они живут ниже по реке, а ферма Уоллиса стоит на возвышенности у крутого берега. Причем живут они там почти столько же, сколько и Уоллисы, но занимаются совсем другими делами. Фишеры всегда охотились на енотов, ловили рыбу – зубатку и гнали самогон. В моем лице они, видимо, нашли родственную душу. Я был столь же беспечен и склонен к безделью, как они сами. Я им даже помогал с самогоном: и гнать помогал, и пить, а пару раз и продавать. Ходил с ними ловить рыбу, охотился, разговоры разговаривал, и они показали мне несколько мест, где искать женьшень – «шань», как они его называют. Наверно, для социологов эта семейка – золотое дно. У Фишеров есть дочь – глухонемая, но очень хорошенькая, – так вот она умеет заговаривать бородавки…
– А ты считаешь, что у нас еще есть шанс?
– Она не разговаривает, – сказал Улисс. – И слышать ей тоже не дано. Она лишена возможности нормального общения.
Что-то тут было не так. Прибывшему полагалось по крайней мере подойти, поздороваться со смотрителем. Вместо этого существо лишь зыркнуло на него своими красными глазищами и отвернулось.
– И ты туда же, – сказал он. – Впрочем, мне следовало догадаться.