Две ищейки – кажется, последние уцелевшие, – удирали, поджав хвосты, прочь. Вернулись ли они к своим хозяевам, так и осталось не ведомо никому; дело в том, что псиглавцев с тех пор и самих никто больше не видел. Разбрелись ли они, почувствовав себя ни к чему не пригодными без наводящей страх своры? Или просто погибли, застигнутые суровой зимой посреди чужой и обиженной ими страны?..
– Ты куда теперь? – спускаясь с холма, спросил он Винитара.
Мордаш несколько раз подскочил на месте, отрывая от земли все четыре ноги, точно щенок, которого выпустили гулять… Последний раз ткнулся мокрым носом в хозяйскую руку, как поцеловал. И зарысил прочь по дороге – ровно, уверенно, неутомимо.
Так или иначе, а жившие за забором всё равно получались из рода мышей, утащивших себе в норку щепочки и гвозди от палат вымерших великанов. Они и теперь пытались нажиться на крохах от славы Зелхата… Что ж! Как однажды выразилась Ниилит: “Я совсем не хотела злословить, я просто сказала, каковы они на самом деле есть, и да благословит их Богиня. Такими Она их создала, а значит, был на то какой-то Её промысел…” А Волкодав, выслушав эти или сходные слова несчастной девчонки, подумал, помнится, что подобную родню в выгребных ямах нужно топить…
– Ну вот, – проговорил он огорчённо. И почесал пальцем левую щёку, хранившую след отболевшего шрама. – Наверное, зря я так насел на твоего друга… Но что делать, если у меня до сих пор вся голова чешется, как вспомню Агеробарба и колдовской огонь, которым он спалил мне половину волос… и навряд ли ограничился бы волосами, не вмешайся некая спасительная сила… – Встряхнулся и спросил: – Так мне что теперь, ждать, что он подберётся ко мне и отраву в пищу подсыплет?..
– Как же, – кивнул Волкодав. – Ещё бы не помнить.