…Но хотя бы они и проклинали его, задавленные глыбами, погребённые в рушащихся недрах, заживо съеденные жгучими водами, готовыми хлынуть из разверзшихся бездн… Сколько их? Тысячи. Много тысяч. Каждое лето Ксоо Тарким и подобные ему приводят сюда ещё не менее тысячи. И так – год за годом… уже которое столетие. Так вот. Во имя тех мириадов, что вознеслись отсюда. К Праведным Небесам девяноста девяти вер. И тех мириадов, что никогда больше не будут проданы сюда…
– Там, где я вырос, – сказал Волкодав, – никто не распоряжается женщиной, кроме её собственной матери, да и та – больше мудрым советом. Может, ты кому и рабыня, но только не мне. Веди меня, красавица, к человеку, удостоенному тобой имени повелителя, и, если ты считаешь ему нужным выслушать рассказ о судьбе благородного Мхабра, – пусть слушает…
Дикая, беззаконная орда, хуже которой трудно что-нибудь выдумать… Сквернейшее посрамление, которое могло случиться с островом Закатных Вершин. Худшее, что мог найти здесь Винитар.
Вечером того самого дня жители деревни Парусного Ската встречали псиглавцев.
Всё это время ему было просто некогда думать про Шамаргана. Его гораздо больше занимало, как одолеет лаз Винитар. Удивительно, но кунс справился много лучше, чем он ожидал. Вновь выбравшись следом за ним в ледяной зал, Волкодав, против всякого ожидания, застал беспутного лицедея… за молитвой. Самое же странное, что нахальный кощунник, любитель ядовито охаивать чужих Богов, молился очень по-воински. Оголившись по пояс и преклонив колени перед провалом Понора. От загорелого, одетого крепкими мышцами тела в холодном воздухе шёл пар. Волкодав ощутил, как шевельнулась в душе тень праздного любопытства. А ещё чего я о тебе не знаю, друг лицедей?..
А обидно было бы, случись всё это, когда мы были бы на полпути к потолку… – пронеслась в сознании Волкодава совершенно неуместная мысль.