До прошлой ночи знакомство Волкодава со страной Велимор ограничивалось порубежным замком Стража Северных Врат семь лет тому назад. Крепость принадлежала Велимору, но стояла вне его границ, охраняя одно из знаменитых ущелий со скалами, смыкающимися над головой таким образом, что увидеть разом и привычный мир, и Потаённую Страну никому ещё не удавалось. Помнится, в то время жизнь подкинула Волкодаву с избытком разных невесёлых забот, а потому, находясь совсем рядом, в удивительном ущелье он так и не побывал. И вот теперь он опять соприкоснулся с Велимором, и опять подле него был кунс Винитар…
– Да не тех! – развеселился его тревоге Рахталик. – Их так называют из-за того, что они, как бы тебе сказать… главенствуют над псами. Таких боевых собак, как у них, нет больше ни у кого. Придём к вельхам на зимнюю ярмарку да в лесочке засадой поставим – во начнётся потеха, как пойдут штаны-то им рвать!..
С отвращением вспомнив безумный азарт, совсем недавно владевший его душой, – да как мог он, жрец, до такой степени поддаться ему, что явное помрачение даже представлялось ему вполне естественным и прекрасным?… – Избранный Ученик повернулся туда-сюда, силясь хоть что-нибудь рассмотреть в сгустившейся темноте, утратившей обманчивую сумеречную прозрачность… и вот тут сердце у него упало уже по-настоящему. Вместо того, чтобы воспользоваться последними отблесками света и наметить дорогу назад, он… понял, что вообще не представляет, с какой стороны забрался сюда. Оттуда? Или оттуда?.. Очертания валунов, которые он про себя числил приметными, расплывались, становясь одинаковыми. Хономер опустился на корточки, наполовину ощупью отыскивая свои собственные следы, но и тут его ждала неудача. Снег таял – и кто, не обладая достаточным обонянием, взялся бы утверждать, где тут ямка от потревоженного камня, а где – расплывшийся след от ноги?..
Ему со спутниками выпало присутствовать при окончании истории Самоцветных гор. И поистине страшен был этот конец.
Хономер смутно припомнил одно из донесений всеведущего Ташлака. О том, что отец этого самого Тервелга заложил свадебные браслеты жены и купил у мономатанского торговца баночку очень дорогого и прочного “живого” маронгового лака. Этот лак назывался живым оттого, что приготовляли его из капель смолы, источаемых деревом из естественных устьиц коры. Понятно, при рубке маронга смола добывалась не в пример легче и в гораздо больших количествах, вот только лак из неё с “живым” не шёл ни в какое сравнение… Хономер тогда пропустил сообщение мимо ушей: мало ли какую диковину мог задумать известный в городе мастер! Ташлак и донёс-то ему единственно из-за того, что заложенные браслеты были тогда же выкуплены и возвращены одним суровым молодым венном, который водил дружбу с Тервелгом и которого в те дни ещё не называли Наставником. Теперь вот оказывалось, что Хономер мог уберечься от изрядного потрясения, если бы немедля озаботился со всей доподлинностью разузнать, что к чему. Но дано ли человеку предугадать, которая из многих малостей со временем породит нечто значительное и даже великое, а которая так малостью и останется?..
– От сказанного отступать грех, – кивнул Вингоррих. – Да ещё когда совершается суд. Пусть взрослый пёс заменит щенка. Пусть Имрилл с ним бьётся дубинкой, имея на руке щит. Где эта собака?