– Провалился, – вставил я, пока он подыскивал более мягкое слово. Я вздохнул и внезапно признал свою боль.– Оставим это, Чейд. Тут ничего не изменишь.
– Иногда ты так похож на него, что... – она задохнулась. – Ты должен был быть моим! Это несправедливо! Ты должен был быть моим!
Обед этим вечером был самой безрадостной трапезой за все время моего пребывания в Баккипе. Мы получили холодную овсянку из вареного зерна, хлеб, воду и пюре из вареной репы. Гален, хотя и не ел, главенствовал за столом. Разговоров не было. Не думаю, что мы даже смотрели друг на друга. Я съел предназначенную мне порцию и вышел из-за стола почти таким же голодным, каким пришел. Поднимаясь наверх, на полпути я вспомнил о Кузнечике. Я вернулся в кухню, чтобы взять косточки и обрезки, которые припасла для меня повариха, и кувшин воды, чтобы дать ему попить. Все это было страшно тяжелым, когда я поднимался по лестнице. Мне показалось странным, что день относительного бездействия на холодном воздухе утомил меня почти так же, как день напряженной работы.
Мальчик? —спросил кто-то, но все потемнело.
– Этого ты не знаешь. Ты слышал только сплетни. Ты недостаточно взрослый, чтобы понимать некоторые вещи. Ты никогда не видел, как дикая птица отвлекает хищников от своих птенцов, притворяясь раненой.