– Порвется серебряный шнур, и расколется золотая чаша, и разобьется кувшин у ключа, и сломается ворот у колодца…
– О, если бы так! – Бедный Монах безжалостно разорвал на груди новый халат.
Будимир толокся тут же, возле платка, подбирал хлебные крошки, а на яичную скорлупу глядел с упреком.
– У меня есть много времени, чтобы заняться распространением знаний и укреплением добродетелей, – похвастался Лю Седьмой. – Жбан рисового вина и вечность – много ли надо странствующему поэту? А высокомудрый Мяо Ен, слушая болтовню Бедного Монаха, преисполнился гордыни в ущерб вниманию. Я же сказал: раз в тысячу лет будет прилетать птичка! И, хотя пташка явно не та, которая требовалась по уговору, это не намного приблизит мою кончину.
Да и сам полет, как считают мудрейшие из друидов, происходит целиком и полностью в голове намазанного.
Стали рубиться. Школа Кожаного Мешка дала о себе знать: всякий удар отражался успешно, и получалось вроде той бесконечной игры в шашки, что вели на холме мудрецы Пилорама и Вшивананда.