– И за что же нам, женам Кощеевым, такая немилость? Никак чародейке могучей мир с басурманами костью в горле встал?
Больше они никогда не смеялись над ведьмами. И даже говорили о них не иначе как шепотом и с оглядкой…
Доели мы курицу, бабка кости в миску сложила, мне сует.
– А что это Костюша дверь в опочивальню запирать начал, а? Я ему на зорьке оладушек пшеничных, молочка парного в постель принесла, а он изнутри затворился и на стук не отзывается, пока я голос не подала!
– Наемных убийц, – брезгливо поправила среброглазая. – Думаешь, ты первая? Двести лет кряду мой рой никому не мешал, а за последний год на него покусились четверо «борцов с нечистью». Что за «чисть» заплатила тебе, ведьма? На кой ляд я ей сдалась?
– Погодь, погодь, лыцарь! – вперед выступил видный рыжебородый мужик, судя по всему – староста Оранчицы. – Ты что же это, отказываешься? Детишек малых на лютую гибель обрекаешь?